Деревня «136Х» появилась внезапно. На карте её ещё не было, а табличка у въезда уже стояла — свежая, с запахом краски, как надгробие, поставленное заранее.
Неизбежный щурился на знак, поправляя шляпу.
— Странное название, — сказал он. — Похоже на код.
— «Если три умножить на шесть, получишь восемнадцать. Но не забудь про икс, он всегда остаётся», — усмехнулся Генри. Его глаза блеснули: он, как всегда, говорил так, что проще было застрелиться, чем понять.
— Опять загадками, — буркнула Дио, не отрывая взгляда от таблички. — Генри, я не намерена играть в твои ребусы. Скажи прямо, что это значит.
Он ухмыльнулся:
— Прямо? Дорогая, прямо — это слишком короткий путь. А я люблю окольные дороги.
Неизбежный вздохнул. За годы службы он привык к ворам, убийцам, мошенникам. Но Генри — отдельная категория преступления. «Человек-загадка», как записал он в блокноте.
Кашин, опершись на забор, прыснул:
— Да что тут думать? «136Х» — это, небось, количество коз, которых в деревне завели. Или размер бюста Кам.
Кам, проходя мимо, только улыбнулась уголком губ.
— Мечтай, Кашин.
Дио повернулась к Генри. Её голос звенел холодной решимостью:
— Ты ведь знаешь всё. Говори.
Он посмотрел на неё чуть дольше, чем позволяла их общая история. Та самая история, где он однажды оставил её у алтаря.
— Дио, — сказал он тихо, — правда о «136Х» проста. Но простая правда — это худшая ложь.
— Господи, — простонала она. — Ты неисправим.
Неизбежный нахмурился, обводя взглядом темнеющие улицы новой деревни. Каждый дом был будто одинаков — и всё же в окнах плясали разные тени.
— Я выясню сам.
Генри лишь рассмеялся и бросил фразу на ветер:
— «Когда умножишь ночь на день, получишь рассвет. А в рассвете спрятан ответ».
Кам тихо хмыкнула. Дио отвернулась. А Неизбежный понял: разгадка «136Х» может оказаться не только кодом, но и смертным приговором для тех, кто её найдет.